в недоумении взгляда сына от прочувствовал грусть и понял, что сделал что-то плохое и взял колбу. Его стошнило. Схватившись за голову мужчина побежал и ударился об стену и упал, потеряв сознание. Ему снилось, как он влетел к соседям превратившись в монстра, и поглотил тех.

Не более получаса продолжалась его галлюцинация, пока сын не разбудил отца. Недоумение читалось не только на лице сына, но и отца. Они сидели молча. Затем отец встал и вышел к себе на комнату, закрыв двери, а сын ушел в больницу без анализов. Он что-нибудь придумает. А что случилось дома, их секрет.

Глава 46 Поезд-червь и иные виды

Гиперзвуковые черви поезда проносились рядом с мраморными лестницами ведущие ко входу в библиотеку душ, поднимая осенние листья с асфальта; ни имея ни колёс, ни рельсов. Черви ни разу не задумывались о том для чего они жили, и люди садящиеся к нему в брюхо ни разу не думали о том, куда они едут; у поезда был свой маршрут. По пути его следования, однако же, были небольшие приподнятые кормушки с поилками, чтобы те останавливались и ели, и между тем, люди выходили и садились в него. Вечером, когда сумерки опускались на город, червь включал флуоресцентные фары внутри глаза и направлялся в стойло, где спал до того времени, когда сон покинет его. Рано утром, приняв душ под росой, которая образовалась за ночь из-за обильных осадков, направлялся в поле для кормёжки.

Разумеется, люди пытались приучить поезда для того, чтобы те приходили за едой к ним, садиться в них и путешествовать по планете, но всё же, червь ел не только то, что предлагали люди, но и то, что ему нравилось больше; скомканные, мокрые газеты, картофельные очистки, и хлебные крошки упавшие с края губ великана, завтракающий на том поле сидя за громадным столом из самого большого и крепкого ясеня.

Несмотря на то, что червь развивал колоссальную скорость для такого тела, как у него, это требовало бесконечного количества энергии. Изредка, конечно, если утром до пробуждения червя, человек успевал взобраться к нему на голову, пристёгивался на специальном сиденье, разумеется, он кормил поезд при езде, а стоило опоздать на пару минут, червь не ждал человека, а отправлялся пастись в разные места разбросанные по планете один.

У червя, надо полагать, не всегда была работа плыть по течению и слушаться людей, бывали такие дни, когда поезд мог устроить себе выходной закрывая двери в брюхо, и отправлялся в библиотеку душ.

Здесь было изобилие книг и умерших, которые могли поведать ему о том, что не знали живые. В библиотеке червь научился грамматике, а так же, виртуозно и филигранно дискутировать на разные темы. Так, сидя за столом, поезд мог заговорить с давно почившим Стивеном Хокингом о строении вселенной, о дырах в космосе, что вели корабли в иные галактики. А в другое время, начать беседу с Марией Склодовская-Кюри о вреде радиоактивных элементов для организма. Червь удивлённо разевал рот и вслушивался в каждое её слово. В третьих же, червь мог играть в шахматы с Курт фон Барделебен, покончившего с жизнью спрыгнув из окна. Червь вслушивался в его слова и переставлял фигуры, а при проигрыше, оппонент бранился на немецком. Умершие, однако же, не помнили, как их настигла смерть и почему, но навыков получившие при жизни не теряли. В этом и был интерес библиотеки душ, она хранила в себе множество знаний.

Впервые в библиотеке душ, червь научился быть человеком и отвечать добром на добро, и чувствовать жалость и стыд. Надо признать, что и до того, как червь проскользнул по дороге и поднялся через мраморную лестницу в обитель знаний, он знал о доброте немало, но среди книг червь понял истинное значение этого слова.

Так, выходя из дверей, поезд выглядел счастливым, кожа становилась румяной, а тело сокращалось медленно. Червю не терпелось помочь людям наполнившись в библиотеке душ умиротворением.

Горожане любили поезда, это давало им возможность увидеть невиданные просторы своего мира. На обед у людей было тоже самое, что ел червь, а те, кто принёс еду с собой, вполне мог употребить и их, а остатки отправить в небольшой отсек желудка, где поезд получал калории и энергию для передвижения. Орган сокращался и переваривал пищу.

Бывало, развив скорость выше звуковой, поезд мог пролететь над озерами и морями, попутно проглатывая выбрасывающих себя на поверхность рыб. Из брюшных окон открывался фантастический вид на облака и горы, на обилие флоры и фауны. Например, если взглянуть через правое окно червя расположившегося у него ближе к центру, то можно увидеть щипающих морскую гладь антилоп, а если быстро перебежать на левую сторону, то можно увидеть плывущих рядом с поездом морских-козлов наполненными молниями. В тоже время по небу летали фламинго, окрашивая небо в ало-пурпурные цвета, играя наперегонки с павлинами.

Волны поднимались высоко вверх, образуя стены, из которых выныривали дельфины и купающиеся великаны, охотящиеся на них, чтобы прокормить семью. Однако, эти существа не применяли никаких орудия, а ловили тех руками. Поезд мчался к солнцу, великан даже не мог среагировать на такую скорость, оставаясь позади и наслаждаясь увядающим днём. Бывало, что энергия червя заканчивалась в самое неподходящее время, и он начинал гладить поверхность воды брюхом, люди внутри него не паниковали, и отправляли всё что у них было в рюкзаках в отсек желудка. Измотанный и вялый поезд приходил в себя и за миг добирался до ближайшего острова и падал от усталости.

Люди выходили из него, словно случилась катастрофа, однако, они знали, что такое происходит очень часто. Они брали в руки всяко-разную посуду, которую приносили с собой, и утоляли жажду поезда очищенной водой из озера; такой остров непременно оборудовался чистым напитком, фильтруемые через устройства расположенные по всему периметру местности. Затем люди мыли поезд, кормили его плодами найденными в глуши острова, газетами, что были вычитаны до дыр ещё по пути сюда, и поезд, встав, благодарил их за заботу и они уезжали в другие уголки планеты, где они ещё не были. Поезд и сам обожал находить что-то новое и ценное для себя.

Бывало, конечно, когда поезд останавливался в самых опасных местах, где по полю ездил не только их состав, но и куда